Talk:List of Russian-language euphemisms for dying

Bezenchuk's classification

At first I thoght to put the below into the text, but then I thounght better. The numbers in brackets are to match the terms with the cited translations:

Ну, царствие небесное, — согласился Безенчук. — Преставилась (1), значит, старушка... Старушки, они всегда преставляются... Или богу душу отдают (2), — это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в теле, — значит преставилась. А, например, которая покрупнее да похудее — та, считается, богу душу отдает...

— То есть как это считается? У кого это считается?

— У нас и считается. У мастеров. Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой. Вы, считается, ежели, не дай бог, помрете, что в ящик сыграли (3). А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, приказал долго жить (4). А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят: перекинулся (5) или ноги протянул (6). Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что дуба дают (7). Так про них и говорят: «А наш-то, слышали, дуба дал».

Потрясенный этой странной классификацией человеческих смертей, Ипполит Матвеевич спросил:

— Ну, а когда ты помрешь, как про тебя мастера скажут?

— Я — человек маленький. Скажут: «гигнулся Безенчук» (8). А больше ничего не скажут. И строго добавил: — Мне дуба дать или сыграть в ящик невозможно: у меня комплекция мелкая...

Впечатляет, да? Я сразу задумалась, как это перевели на иностранный, но поискала издания на английском только на днях. Вот что я нашла.

Translation by Anne O. Fisher, 2011:

“Well, the Kingdom of Heaven to her, then,” agreed Bezenchuk. “So the old lady’s departed this life (1), then… Old
 ladies, they always depart this life. Or they give up their souls 
to God (2) — it depends on the old lady. Yours, for example, was
 short and had a bit of flesh to her, so she departed this life. But
 a different lady, who’s a little more important, who’s a little bit
 thinner, well, everybody says that a lady like that gave up her
 soul to God.”

“I don’t follow — who says that? Who is this everybody?”

“We say it. Us craftsmen. So now you, for example, you’re a
 prominent man, of an elevated height, although a bit skinny. 
For you, if you were to, God forbid, up and die, we’d say that
 you cashed in your chips (3). But a fellow who’s a merchant, used
 to belong to the traders’ guilds, a fellow like that would meet 
his Maker (4). And then somebody a little less high up, like maybe
 a dvornik, or somebody from a peasant family, well we say 
about him that he kicked the bucket (5) or stretched out his legs
 for good (6). But when the powerful ones up and go, train conductors or somebody from management, then we say that they
 gave up the ghost (7). That’s what they say about them, all right: 
‘Have you heard? We had one give up the ghost.’ ”

Astonished by this odd classification of human deaths, Ip
polit Matveevich asked, “Well, when you go, what will your
craftsmen say about you?”

“I’m a little person. They’ll say ‘Bezenchuk fizzled.’ (8) And 
they won’t say another word about it.” He added sternly, “It’s 
out of the question for me to give up the ghost or cash in my
 chips. Me, I’m a small-time customer…"

Translation by John H.C. Richardson, 1973:

“Well, God rest her soul,” said Bezenchuk. “So the old lady’s passed away (1). Old ladies pass away… or they depart this life (2). It depends who she is. Yours, for instance, was small and plump, so she passed away. But if it’s one who’s a bit bigger and thinner, then they say she has departed this life…”

“What do you mean ‘they say’? Who says?”

“We say. The undertakers. Now you, for instance. You’re distinguished-lookin’ and tall, though a bit on the thin side. If you should die, God forbid, they’ll say you popped off (3). But a tradesman, who belonged to the former merchants’ guild, would breathe his last (4). And if it’s someone of lower status, say a caretaker, or a peasant, we say he has croaked (5) or gone west (6). But when the high-ups die, say a railway conductor or someone in administration, they say he has kicked the bucket (7). They say: ‘You know our boss has kicked the bucket, don’t you?’ “

Shocked by this curious classification of human mortality, Ippolit Matveyevich asked:

“And what will the undertakers say about you when you die?”

“I’m small fry. They’ll say, ‘Bezenchuk’s gone’ (8), and nothin’ more.” And then he added grimly: “It’s not possible for me to pop off or kick the bucket; I’m too small.