User:Psychiatrick/Prose3

ИЗЛЮБЛЕННОЕ СРЕДСТВО СПЕЦСЛУЖБ

28 ноября 2005 года у калужского железнодорожного вокзала на митинге против отмены железнодорожных льгот для пенсионеров, когда активисты разных партий произносили перед собравшимися речи в громкоговоритель, а надо мной развевался флаг «Яблока», который сунула мне в руки моя знакомая Галина Малышева, сказав: «На, помахай — так и в историю войдешь! Никогда не думала, что такое будет: интеллигентное «Яблоко» — и вместе с вами!», ко мне подошел какой-то тип средних лет. «Вы тоже с ними?» — спросил он меня. Я уже готов был ответить: «Да, с ними», но моя знакомая на мгновение опередила меня: «А вы кто? Представьтесь, пожалуйста, кто вы». Этот вопрос попал в цель, потому что я его не знал и, как тут же выяснилось, он меня — тоже. Вместо того чтобы представиться, он снова спросил: «Вы с ними?» «Не отвечай — он не представился. У тебя есть право не говорить. По Конституции – никто не обязан свидетельствовать против себя», — сказала моя знакомая, проявив неожиданную для пенсионерки сообразительность: видно, не зря несколько лет махала флагами на митингах. «Наверно, спецслужбы работают», — произнес я, когда после ее слов подошедший «попугать» меня тип исчез так же неожиданно, как и появился.

О похожем случае рассказал мне мой знакомый З., который еще во времена КГБ ходил на собрания выступавшего против «антинародной» политики Ельцина «Народного фронта» и писал для одной из местных газет статьи с критикой коммунистической идеологии. К нему приходил домой сотрудник КГБ, который хотя и представился (даже показав удостоверение), но воспользовался тем же средством. Он уверял З., что решил зайти к нему из-за совпадения трех случайных обстоятельств (кстати, три — уже достаточно много, чтобы не заметить за ними закономерность). Первое: случайно зашел в редакцию той газеты, для которой З. писал статьи. Второе: случайно увидел и запомнил адрес на конверте с его статьей. Третье: случайно проходил рядом с его домом и увидел на нем тот адрес, который запомнил. А потом решил зайти поговорить с автором статьи.

Но чтобы сразу не вызвать подозрения, что он пришел, во-первых, показать своим появлением, что им известно о статьях З., а во-вторых, намекнуть, что лучше их не писать, кагэбэшник стал вопросами (сообщит ли он в милицию, если узнает, что какие-то люди на улице обсуждают план совершения преступления?; не кажется ли ему, что надо бы таким же образом сообщать в КГБ о подозрительных людях?) постепенно подводить З. к мысли о сотрудничестве с ними, а затем прямо предложил стать их внештатным сотрудником и передавать им сведения о членах и планах Народного фронта. Затем кагэбэшник сказал ему никому не звонить и ничего не говорить об их разговоре и пообещал зайти за ответом через несколько дней. Но З. все-таки позвонил своему приятелю и рассказал, кто к нему заходил и о чем говорил.

Когда сотрудник зашел в следующий раз, он сказал, что у него заболела голова, и быстро ушел, не дождавшись ответа. Видимо, телефон прослушивался (наверно, они и сейчас прослушивают телефоны интересующих их людей), но целью, как я уже говорил, было не получить ответ, а намекнуть, что и им, и З. лучше, чтобы он не писал статьи. Ведь внедрить своего сотрудника в Народный фронт было проще, чем искать осведомителей из тех, кто ходил на его собрания. Потом у дома З. так часто стали появляться люди в форме, что у З. не только пропало желание писать статьи, но и возник психоз с манией преследования и всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Таким образом, своей цели максимально ограничить активность идеологического противника органы добились.

Иногда достаточно лишь пространно намекнуть человеку, что о его публицистической или политической деятельности кому-то известно, чтобы она прекратилась. У спецслужб это излюбленное средство психологического давления, которое не даёт прямого повода для появления у человека негативного отношения к ним и является очень эффективным. При таких туманных намеках мозговые механизмы переработки информации автоматически начинают поиск причин, объяснений, ответов и т.д., но чаще всего с одним результатом — потерей психического равновесия. Например, я мог бы начать искать ответы на такие вопросы: кто был тот человек, который подошел ко мне на митинге?; где я его раньше видел?; откуда он меня знает?; зачем он спросил: «Вы тоже с ними?»; что он имел в виду, сказав так? — если бы уже не сталкивался с похожими случаями. Зная, к чему стремятся спецслужбы, над этими вопросами можно не задумываться.

Валерий Махно, Калуга, 28 ноября 2005